ПЧЕЛА. Отражения образа ческих представлениях известны уже в эпоху неолита (изображения в Чатал-Хююке в Южной Турции) и, видимо, связаны с развитием примитивного пчеловодства, прежде всего в ареале Малой Азии, Кавказа. Ближнего Востока, Египта (существовали и другие изолированные очаги пчеловодства, ср. свидетельство Д. де Ланды в «Сообщении о делах в Юкатане»). С Пчелой связан один из важных вариантов мотива плодородия — «открытие» весны. В русских веснянках Пчела появляется в тех же контекстах («... Ты замкни зимоньку..., отомкни летечко..., лето хлебородное»), что и другие символы весны — жаворонок, кулик, Мати Пречистая. Но Пчела иногда выступает как орудие бога, способствующего пробуждению (вызыванию) божества плодородия. В хеттском мифе божество плодородия Телепинус исчезает и погибают растения, животные, люди и боги, всё застилает облако (пчелиного) роя. Мать богов Хан-наханна посылает на поиски Телепинуса Пчела, которая находит и жалит его. Бог приходит в неистовство. Его гнев умеряет особыми обрядами богиня Камрусепа (букв. «дух пчелиного роя», соответствует хатти Каттахци-Фури, «царица богиня»). Когда гнев Телепинуса стихает, облако (пчелиного) роя исчезает. Свидетельство о связи П. с образом мирового дерева сохранилось и в русской обрядовой традиции [«Вырастало деревце да кипарисовое. Как в этом деревце да три угодьица: по вершине деревца да соловей песни поёт, посередьто деревца да пчёлы яры (ср. ярость Телепинуса и связь с Пчелой Ярилы) гнезда вьют»]. Согласно скандинавскому мифу, живительным священным мёдом пропитано древо Иггдрасиль. В ряде традиций существует связь Пчелы с ду-бом, выступающим и как мировое де-рево, и как дерево громовержца. Ср. басню Федра (II 13) о пчелиных сотах на высоком дубу или гимн Каллимаха к Артемиде, связанной с Пчелой, где говорится о выстреле в улей и затем в дуб (выстрел или громкий звук связывается с обузданием дикого роя Пчел). В русской традиции устойчив мотив появления Пчел на Руси из заморской стороны: бог посылает Зосиму и Савватия принести «божью работницу» (или Свиридина и Свиридину, т. е. самца и самку Пчел) на Русь из земли Египетской (из горы, из пещеры в стране идольской или, наоборот, рай-ской); в свою очередь архангел Гав-риил поднимает всю «пчелиную силу» и велит ей лететь на Русь. Согласно заговорам, переносу Пчел на Русь покровительствуют Спас и богородица, на-ходящиеся на камне алатырь. Это подкрепляется наличием на Руси пче-линого праздника — 17 апреля, дня Зосимы, чей образ представляет собой одно из переживаний языческой эпохи с её культом пчелиного бога, подлинное имя которого было утрачено (зосимою назывался улей с иконой Зосимы и Савватия, соловецких угоднихов). В качестве литовского эквивалента Зосимы выступает Бубилас. В Др. русских текстов (песен, заговоров) с Пчелой связываются Егорий и Илья (которые так или иначе являются трансформациями громовержца), а также огонь и вода, стихииорудия громовержца. Подобная связь Пчелы (с громовержцем Юпитером) обнаруживается и в римской традиции. Ср. потопление первого роя Пчел в воде, рождение Пчел из воды, от водяного (ср. историю аркадского пастуха Аристея, сына водяной нимфы Кирены и внука реки Пенея или — по другой версии — Урана и Геи, отождествлявшегося с Зевсом или Аполлоном и ведавшего охраной Пчел), жертво-приношение Пчел водяному и т. п. (ср. Пчел, носящих Деметре чистую воду из святого источника), мотив зажигания Пчелами монастыря с последующим залива-нием пожара (ср. представление румын о том, что пожар, возникший от молнии Ильи, можно потушить только водой, смешанной с мёдом, или самим мёдом, освящённым в Ильин день). Пчелы участвует в космогонических мифах и преданиях, выступая на стороне бога и против злого духа. В богомильской бинарной легенде сочетаются мотивы Пчел, стрелы, свадьбы солнца на фоне поединка бога и дьявола. В одной румынской космогонической легенде П. частично поражает сатана (отчего у Пчел на теле есть тонкий раз-рез). Но чаще именно Пчела жалит противника бога. Сниженный вариант этого мотива представлен в животной сказке, например о козе лупленой, которая забралась в избу, выжив из неё зайца, и никого туда не пускала, пока её не ужалила Пчела (Афанасьев, .№ 62). Для этой схемы возможно предположение о том, что громовержец с помощью Пчел вызывал животное (козу), воплощающее плодородие. В этом случае получает объяснение непосредственное предшествование пчелиного праздника первому весеннему празднику плодородия (Егорьев день, ярильский праздник и т. п.). Косвенной отсылкой к персонажам «основного» мифа можно считать широко распространённую связь Пчел именно с богоматерью как женой бога (или его матерью). Так, у адыгов имя древнего божества Пчелы неизвестно, но покровительницей Пчел считается Мерем (ср. в христианской традиции: согласно святой Бригитте, дева Мария го-ворила: «Я воистину была ульем, когда самая священная пчела — сын божий — поселилась в моём чреве»), у абхазов — Анана-Гунда, у осетин — Анигал. Покровителем Пчел является и мужской персонаж, типологически продолжающий образ бога, мужа жен-ского персонажа из «основного» мифа (Джарг у сванов, Джеге у мегрелов). В некоторых традициях как предпоч-тительная оформляется связь Пчел с божествами плодородия из класса Великих матерей (или богинь-матерей). Вплоть до эллинистической эпо-хи в Малой Азии жрецов Кибелы, сходной с богиней матерью, называли «Пчелой». Пчелиная тема определяет мно-гие черты устройства и организации древнего святилища Артемиды в Эфесе. Сама Артемида рассматрива-лась как образ священной Пчелы, её культовым животным считалась Пчела, жри-цы святилища назывались пчелами (КУСКИ, Собств. «медуницы»), жрецы-евнухи — трутнями, Пчелами назывались и жрицы Деметры, Персефоны, Великой матери (возможно. Реи как дочери Урана и Геи, жены Кроноса и всех Кронидов). В богатом мёдом Эпидамне особенно почитали родоначальницу Пчел нимфу Мелиссу. Пчела была символом «медовых» Индры, Вишну и Кришны; известен образ Кришны в виде Пчелы, вьющейся над головой Вишну; тетива лука бога любви Камы представляла собой нить с нанизанными на неё Пчел. В раннехристианском искусстве катакомб Пчела символизировала восставшего из смерти Христа, бессмертие. Вместе с тем Пчела была и образом царской мощи (например, в Египте), особой витальной силы — маны, царской мудрости, накопляемой подобно тому, как Пчелы собирают нектар (ср. «Пчела» как типовое начало средневековых сборников нравоучительного характера). Идеальное устройство общества в его монархическом варианте, которое нередко соотносили с пчелиным ульем, противопоставлялось муравейнику как образу демократически-уравнительного общежития. Высокая степень «организованности» Пчел и мёда (особенно сотового), олицетворяющих начало высшей мудрости, делает Пчелу и мёд универсальными символами поэтического слова, шире — самой поэзии. В древнегреческой и римской традиции поэты нередко сравнивают себя с Пчелой (Ср. в русской поэзии возобновленное Вяч. Ивановым и О. Э. Мандельштамом: «Чтобы, как пчёлы, лирники слепые /Нам подарили ионийский мёд...».) Однако другая мотивировка, основанная на связи Пчел и мёда со сферой смерти (ср. посвящение мёда хтоническому божеству Гекате и медовых лепёшек богинематери — матери-земле; ср. обычаи приглашать Пчел на похороны, драпировать улей трауром и употреблять мед для ритуальных возлияний на моталах, отсылает к мифологеме поэта, спуска-ющегося в царство мёртвых, к смерти ради обретения высшей творческой силы — новой жизни, бессмертия («Возьми ж на радость дикий мой подарок /Невзрачное сухое ожерелье/ Из мёртвых пчёл, мёд превративших в солнце» — О. Э. Мандельштам). Мёд и медовые напитки — нектар, амброзия составляют пищу бессмертных богов Олимпа, ими вскормлены Дионис и Гермес, акридами и диким мёдом питался в пустыне Иоанн Предтеча. По библейскому описанию, в земле обетованной «течёт» молоко и мёд (Исх. 3, 8). В «Атхарваведе» духовное познание уподобляется производству мёда пчёлами. Подобная же символика прослеживается в обрядах инициации (ср. в митраизме омывание посвящаемыми своих рук мёдом; обычай обмазывать тело умершего мёдом, ср. описание Геродотом вавилонского обычая хоронить в мёде мёртвых; близкий обычай, вероятно, стоит за мифом о Главке, утонувшем в бочке с мёдом). Ряд положительных символических смыслов связывается с пчелиным ульем: красноречие, трудолюбие, порядок, бережливость, мудрость. Пчелиная матка обычно выступает как символ верховной власти, плодородия, богини-матери (эмблема девы Марии). В геральдике особенно часты образы Пчел и цветка, пчелиной матки, пчелиного роя, Пчел и мёда и т. п. С Пчелами связано огромное количество мифологических и сказочных мотивов. Один из них — происхождение Пчел из тела мёртвого животного (В 713), основанный на том, что Пчелы действительно охотно устраивают себе улей в трупах скота, в скелетах. Именно этот мотив предполагается загадкой Самсона («из ядущего выш-ло ядомое, и из сильного вышло сладкое» — Суд. XIV 14), основанной на эпизоде, когда Самсон обнаружил в трупе убитого им незадолго льва рой пчёл и мёд, взял мёд и накормил им домашних (XIV 6—10). Иногда раз-вивается мотив о происхождении Пчел из слез или слезы, упавшей из глаз распинаемого Христа (в одной бретонской сказке), или из слез солнечного бога Ра (в египетской версии мифа). Нередко Пчелы даются человеку в готовом виде культурным героем (как, напр., у южноамериканских индейцев кайнганг). К числу распространённых относятся сказочные мотивы Пчелы — «божьей помощницы» (В 482), Пчелы — «божьей лазутчицы» (А 33), Пчелы — как души умершего или образа реинкарнации (Е 734; Е 715.ЗЛ; Е 616.1). Во многих традициях Пчела по ряду признаков объединяют с людьми: о Пчеле говорят, что она «умерла» (а не «сдохла»); с Пчелой здороваются, на пасху их поздравляют. Объявление Пчел важных фактов (о смерти, ка-ких-либо тайн и т. п.) — характерная черта «пчелиных» обрядов. Пчелы обычно являются (и в Африке, и в Австралии) тотемными животными (нуэр объединяют Пчел и питонов в один тип тотемов из-за сходства окраски тела). С Пчелой связана широчайшая сфера табуирования — от табуированных названий, число которых иногда очень значительно, включая особые запреты (например, на покупку пчёл в пятницу или даже вообще на покупку; их приручают, Пчел делятся или владеют сообща; ср. белорус, сябрына как своеобразную форму духовного родства на почве совместного владения пчелиным роем) и до особой «магической» технологии пчеловодства, сохраняемой иногда в самой глубокой тайне.
